Гарпун для Акулы [= Живой щит ] - Сергей Зверев

Пост удалось отстоять, и утром Рогожин долго бродил среди трупов, пытаясь найти того самого, первого. Сдерживая подкатывающую к горлу тошноту, он переворачивал успевшие остыть тела, вглядывался в обезображенные лица, остекленевшие глаза и не мог узнать ночного врага.

— Успокойся, парень! — остановил его тогда старлей, командир взвода. О живых надо думать. «Вертушки» на подходе. Готовься раненых грузить!

С лейтенантом Балуевым Рогожин служил и на точке, охранявшей стратегически важную дорогу Кабул — Джелалабад в провинции Соруби, и в Кунаре. И в проклятый рейд к ущелью Пандшер, владению Ахмад-шаха, вместе с ним пошел, точнее — полетел.

Десантировали их прямо на скалы. А зенитно-горные установки расстреливали «вертушки» прямой наводкой. Люди Ахмад-шаха вырубили пещеры и окопы на головокружительной высоте, установили крупнокалиберные пулеметы и зенитки под самыми облаками. Вертолеты огневой поддержки, словно рассерженные осы, вились над ущельем, в бессильной злобе обрушивая на скалы все новые порции смертоносного огня. Но, по-видимому, сам Аллах взял Пандшер под свою защиту, дабы не допустить неверных «шурави» к Лазуритовой долине источнику богатства и могущества Ахмад-шаха.

Взвод лейтенанта Балуева высадился на узкую горную площадку, созданную самой природой. Командир приказал подниматься наверх и уничтожить любой ценой огневые точки противника. Прямо над головой десантников, на высоте примерно в полкилометра, остервенело лупила спаренная зенитно-горная установка. К этому сеющему смерть «орлиному гнезду» вела тропа, серпантином змеящаяся к вершине. Взвод в полном составе рванул вперед. Дмитрий замешкался, поправляя «лифчик» — самодельные карманы для магазинов и гранат, нашитые на кусок брезента, прикрепленный, в свою очередь, к лямкам «РД». При высадке «лифчик» съехал так, что края магазинов упирались в подбородок.

— Дмитрий, прикрывай с тыла! — крикнул старлей, заметив, что Рогожин поотстал.

Смрадными кострами пылали сбитые вертолеты. Сладковатый дым от горевшего человеческого мяса смешивался с удушливыми черными клубами плавящейся резины, разорванного в клочья металла, взрывающихся бензина и боекомплектов. Багровые сполохи разрывов, алые пунктиры трассеров разрезали поднявшуюся над входом в ущелье пелену пыли.

Несколько десантников вырвались вперед. Один из них не заметил на тропе мину. Детонирующий шнур связывал ее с дюжиной других. Мощный взрыв превратил тропу в братскую могилу для всего взвода.

Взрывной волной Рогожина опрокинуло на спину, отбросило за край террасы. После немыслимого сальто-мортале он приземлился на ноги, упершись в пятачок скального выступа.

Судьба хранила Рогожина от града осколков. Только левое плечо заныло саднящей болью и рукав куртки стал теплым и влажным. Он машинально согнул несколько раз локоть и понял, что ранение пустяковое, скорее всего осколок прошел по касательной. Дмитрий перекинул автомат за спину и, осторожно нащупывая носками сапог выступы, принялся карабкаться обратно на горную террасу, где остались его командир и друзья.

Надежда увидеть кого-нибудь живым подгоняла Дмитрия, желание отомстить за погибших заставляло быть осторожным. Подъем занял больше времени, чем он рассчитывал. Раненая рука давала о себе знать.

— Метров восемь летел, — шептал сам себе Рогожин, вбивая нож в щель. Как жив остался? Почему ребята молчат? Почему не стреляют?

Стрелять было некому. Радист, единственный, кто еще оставался живым на проклятом плоскогорье, учащенно дышал, привалившись спиной к скале. Его глаза уже подернулись пленкой и бессмысленно смотрели на огромную кровоточащую рану, обнажающую внутренности. Сизые кишки клубком выкатились наружу. Взрыв перерубил радиста почти пополам.

При виде товарища радист застонал, потянулся рукой к лежавшему рядом автомату.

— Сейчас, Вовка! Сейчас… Это я, Дмитрий! Промедола вколю! Все нормалек, братуха! — скрипя зубами, приговаривал Рогожин и гладил умирающего по русым вихрам. — «Вертушку» вызовем! Давай рацию. Ребят подберем и домой, в полк. А раненых в Союз! Ты еще сестричку подцепишь!

Знаешь, парни рассказывали, какие они в ташкентском госпитале… На свадьбу-то позовешь, а?

Наушники сипели, потрескивали. Прорывались незнакомые Дмитрию голоса:

— Стрелка, у меня много «трехсотых». Мне срочно нужна помощь. Много тяжелых…

— Я понял, «Калуга». Доложите возможность отхода. Как поняли? Прием.

— Я Восход! — Рогожин узнал позывные штаба. — Помощи не будет. Прорабатывайте варианты отхода самостоятельно. За «трехсотыми» придут «вертушки». Но не раньше чем через полчаса.

-..помогите, «духи» нас топят! Срочно нужна помощь!

Срочно помощь! Давят нас, блин… Восход, помогите, слыпалы… Где «вертушки»?

— «Калуга», продержитесь!

— Спасите нас! Живыми, суки, хороните…

-..Держитесь, ребята! Успокойтесь…

— «Вертушки» горят! Японский бог, они не могут пробиться! Остальные уходят! Решайте же что-нибудь! Поднимите «сушки»…

Срывающийся голос требовал от штаба огневой поддержки фронтовых истребителей «Су-24», передавал координаты квадрата, в котором должен был высадиться второй батальон парашютно-десантного полка.

-..работайте по координатам. Иначе нам хана, — клокотал голос комбата, оставшегося без батальона. — Ты, Восход, тварь последняя! На верную смерть послали. Живым буду — под землей найду…

Радист дотронулся рукой до наушников, словно хотел добавить в переговорное устройство и свою долю проклятий лампасоносным наследникам разного рода Ворошиловых и Буденных. Волна судорог прошла по его телу, заставляя парня выгнуться от нестерпимой боли дугой. Даже вколотая Рогожиным лошадиная доза промедола не смогла облегчить его последних страданий.

С ремня отошедшего в лучший мир радиста он снял сумку, наполненную осколочными гранатами для подствольного гранатомета «ВОГ-25», отстегнул подсумок с ручными гранатами «Ф-1», достал из «лифчика» автоматные магазины. Затем Рогожин закрыл товарищу глаза и, изо всех сил стараясь не обнаружить себя, начал продвигаться к тропе.

Зенитная установка продолжала вести огонь. Только выстрелы стали реже.

«Экономит патроны», — подумал Рогожин, вытирая кровь с лица, расцарапанного при падении.

Моджахеды сменили тактику. Атака вертолетов была отбита, и они ожидали нового налета авиации. Часть тяжелого вооружения — станковые пулеметы, зенитные горные установки, спаренные четырехствольные скорострельные пушки душманы прятали в пещеру. Туда же они уносили ящики с боеприпасами. В пещеры уходили и те, кого решено было поберечь.

Позиции занимали стрелки, вооруженные китайскими ракетами класса «земля — воздух», аналогичными, но гораздо более совершенными технически ракетами английского производства «блоупайп» и, конечно же, пресловутыми американскими «стингерами».

Командир огневой точки, на подходе к которой подорвался взвод лейтенанта Балуева, послал вниз человека. Собрать оружие «шурави», добить безнадежных. Связать и оставить до темноты раненых.